Приватизация 1991-1997 годов стала логическим завершением выхода России на новый путь развития – рыночную экономику. Разгосударствлению подлежало все недвижимое имущество (предприятия, жилье), природные ресурсы, земля. По сути приватизация является передачей бывшей госсобственности в руки частных владельцев (как вариант - коллективов).

Порочный круг социалистического хозяйствования и управления, когда всё принадлежит всем и никто конкретно в результате не заинтересован, привел к катастрофическому состоянию экономики. Развал СССР в 1991 добавил масла в огонь. Старая правовая база уже не соответствовала требованиям действительности. Новая фактически не была сформирована.

В таких условиях передача государственной собственности частникам имела решающее значение. Ставка делалась на то, что новые владельцы будут кровно заинтересованы в прибыльности предприятий и смогут наладить разрушенное за годы советской власти производство. Но именно из-за отсутствия четкой правовой базы благое начинание пошло по ложному пути и превратилось в настоящее разворовывание богатств страны.

Ваучерная приватизация

Управление ходом приватизации традиционно связывают с именами двух людей: Анатолия Чубайса и Егора Гайдара. Первый – председатель Госкомимущества РСФСР и один из авторов новой экономической реформы. Второй - заместитель главы правительства по экономическим вопросам и главный идеолог приватизации.

По их предложению было решено провести процесс разгосударствления путем распространения среди населения приватизационных ваучеров (чеков) гособразца. По задумке идеологов реформы 1 ваучер равнялся 10-ти тысячам дененоминированных рублей. Выдача ваучеров была попыткой как-то урегулировать ход приватизации при отсутствии адекватной правовой базы.

Стоимость всего имущества была условно поделена на общее число граждан страны. 1 ваучер и обозначал долю, которой владел каждый отдельно взятый россиянин. По замыслу держатели ваучеров после окончания приватизации должны были получать некий процент прибыли от суммарных доходов предприятия, долей которого они владели.

Что происходило на самом деле

Ход приватизации теоретически регулировался двумя главными правовыми актами. Один из них был издан по инициативе лично президента Ельцина. Но на деле эти законы не действовали. Приватизация производилась огромной коррумпированной «машиной». Проценты и доли участников подтасовывались. В одних случаях предприятия силой захватывались их директорами. В других - в ход шли взятки чиновникам, которые должны были регулировать процесс и следить за соблюдением законов.

Ваучеры, которые были розданы населению, фактически мало что стоили. 2 ваучера в 90-ые годы меняли на одну бутылку водки или пару килограмм гречки. Простые россияне не знали, как поступать с этими документами, поэтому нередко просто выменивали их на еду. Ваучеры пачками скупались спекулянтами всех мастей, и в результате основная часть населения страны в приватизации вообще никак не участвовала.

Ценнейшая госсобственность почти «раздаривалась» тем, кто имел связи в Госкомимуществе и подчиненных организациях. В ходу была такая схема: реальная стоимость предприятия искусственно занижалась, после чего на залоговом аукционе оно продавалось за бесценок заинтересованному лицу. Особенно часто это практиковалось в отношении крупных объектов типа морских пароходств, заводов черных и цветных металлов, предприятий по добыче нефти и пр.

Результаты

Всего за весь период приватизации (процесс длился вплоть до 2006 года) было приватизировано более 120 тысяч бывших государственных предприятий. За эту ценность в казну государства поступило около 17 млрд долларов, что равнялось 505 млрд рублей по курсу 1 доллар = 30 рублей. 2/3 этой собственности было приватизировано в 1992-1997 годах. За нее государство выручило только 90 млн рублей с учетом буйствовавшей тогда гиперинфляции.

В выигрыше оказались те кто по-крупному скупал ваучеры и добивался с их помощью контроля над нужными им предприятиями. Скупка происходила на всех углах.

Те кто не продал, а "вложил", тоже в основном остался ни с чем. В том числе даже самыепродвинутые. В частности один из организаторов приватизации П.Филиппов.

Как вы распорядились своим ваучером?

— Вложил в один из фондов, который был организован при Госкомимуществе, владельцы этого фонда показали нам ручкой и ушли. Т.е., я на свой ваучер не смог ничего реализовать. Но сам бумажный ваучер — не моё изобретение, а изобретение Чубайса и ребят. Но я в принципе согласился, потому что наш подход с безналичным ваучером, он вёл в тупик. Сбербанковская система просто бы захлебнулась в безналичных ваучерах.

Схема работала чётко- получил ваучер....

продал....

или "вложил"....

как Сергей Дубинин, председатель Наблюдательного Совета ВТБ, бывший председатель Центробанка России (1995-98г.г.)
.

— Ваучер я, как и члены моей семьи, поместил в определённый инвестиционный фонд. Не помню, как он назывался. Но я знал тех людей, в руки которых передавал. Они предупреждали о рисках, которые связаны с участием в приватизации. Предприятие, куда были вложены наши ваучеры, обанкротилось. Я был полностью проинформирован об этом. У меня нет никаких претензий, потому что управляющие делали всё, что могли.

получил...

продал...

или отдал жуликам...

как Олег Вьюгин, председатель Совета директоров МДМ Банка.

— У меня было несколько ваучеров на семью, Вложили неудачно. Автовазовское… «Альянс» что-то называлось. А другой ваучер у меня дома, на нём подпись Анатолия Борисовича.

Ирина Ясина, экономист, руководитель Клуба региональной журналистики.

— Свой ваучер я отдала свекрови. У меня тогда был маленький ребёнок, и не было времени этим заниматься. Время тогда было диковатое, ребёнок хотел кушать… А свекровь во что-то вложила. Что-то в Газпром, что-то в магазин «Берёзка» и ещё куда-то.

«СП»: — Дивиденды какие-то удалось заполучить?

— Ничего. Мы всё прощёлкали.

Народ, понятное дело, "прихватизаторов" ненавидел.

Рыжый, конопатый, убил много дедушек лопатой. И бабушек.

Почему так получилось?

Экономист Андрей Илларионов, хорошо знающий либерально-реформаторскую кухню, толково объяснил http://www.kursk.kp.ru/daily/25933.3/2881287/ , почему все со своими ваучерами остались у разбитого корыта.

- Мало кто уже помнит, знает, но в 1991-м Верховный Совет России, Съезд народных депутатов приняли закон «Об именных приватизационных счетах и вкладах в РСФСР». (Я Илларионову поверил, но на всякий случай проверил. Сам-то не помнил, поскольку в 1991-м еще в Праге работал. Действительно, был такой закон. По нему каждый гражданин России должен был получить именной приватизационный счёт, на который зачислялись денежные суммы, предназначенные для оплаты приватизируемого государственного имущества. Закон не разрешал продажу приватизационных вкладов другим лицам! - Е.Ч.) Инициатором и одним из авторов закона был Петр Сергеевич Филиппов, председатель подкомитета по приватизации в Верховном совете РФ. Когда Чубайса поставили на приватизацию в правительстве, между ним и Филипповым начались жесткие споры. В конце концов в этой борьбе Чубайс «съел» своего коллегу и соратника по питерскому клубу «Перестройка».

На мой взгляд, с именными счетами Филиппова приватизация в России проходила бы медленнее, но справедливее. И дала бы возможность многим людям принять участие в процессе при понимании ими того, что они делают. Ваучеры, акции, инвестиционные фонды - все это было новое, непонятное для подавляющего большинства народа, вышедшего из СССР. Требовались усилия и время, чтобы разобраться, что к чему. Однако новая власть выбрала тактику кавалерийского наскока: быстрей, быстрей! Чтобы никто не успел опомниться и понять, что происходит. Ускоренная приватизация оказалась для этого идеальным вариантом.

«Съев» Филиппова, Чубайс изящно провернул позже операцию по замене уже узаконенных именных счетов безымянными ваучерами. Дождался августа 1992-го, когда депутаты ушли на каникулы. И Ельцин подписал указ о ваучерах.

В чем смысл операции?

Тогда, согласно чрезвычайным полномочиям, данным Съездом президенту, указ Ельцина вступал в силу, если в течение одной недели его не отвергал Верховный Совет. За неделю вызвать депутатов с каникул в Москву голосовать против ваучеров было физически невозможно. На это и рассчитывал Чубайс. Так ловким приемом принципиально были изменены идеология приватизации и ее законодательство.

Когда осенью депутаты вернулись в столицу, они поняли, как цинично обманула и оскорбила их исполнительная власть - правительство и президент, которым они предоставили чрезвычайные полномочия. Но было уже поздно. В любой демократической стране такие действия были бы расценены как тяжелейшее преступление против конституционного строя и привели бы к немедленной отставке виновных. Но только не в России.

Только сейчас появились т.н. «объяснения». Мол, Сбербанк тогда не был готов к введению именных приватизационных вкладов, поскольку технически это было сложно делать. Но технические сложности - не основание для нарушения закона. Сложно сделать за год? Делайте три года. Кто вас торопил? В Польше массовую приватизацию стали проводить через 6-7 лет после начала реформ. В Китае после 30 с лишним лет реформ массовая приватизация до сих пор не начата. И, кажется, нельзя сказать, что реформы и там и там оказались неудачными. Скорее, наоборот .

А у вас был ваучер?

Приватизация 1991-1997 годов стала логическим завершением выхода России на новый путь развития – рыночную экономику. Разгосударствлению подлежало все недвижимое имущество (предприятия, жилье), природные ресурсы, земля. По сути приватизация является передачей бывшей госсобственности в руки частных владельцев (как вариант - коллективов).

Порочный круг социалистического хозяйствования и управления, когда всё принадлежит всем и никто конкретно в результате не заинтересован, привел к катастрофическому состоянию экономики. Развал СССР в 1991 добавил масла в огонь. Старая правовая база уже не соответствовала требованиям действительности. Новая фактически не была сформирована.

В таких условиях передача государственной собственности частникам имела решающее значение. Ставка делалась на то, что новые владельцы будут кровно заинтересованы в прибыльности предприятий и смогут наладить разрушенное за годы советской власти производство. Но именно из-за отсутствия четкой правовой базы благое начинание пошло по ложному пути и превратилось в настоящее разворовывание богатств страны.

Ваучерная приватизация

Управление ходом приватизации традиционно связывают с именами двух людей: Анатолия Чубайса и Егора Гайдара. Первый – председатель Госкомимущества РСФСР и один из авторов новой экономической реформы. Второй - заместитель главы правительства по экономическим вопросам и главный идеолог приватизации.

По их предложению было решено провести процесс разгосударствления путем распространения среди населения приватизационных ваучеров (чеков) гособразца. По задумке идеологов реформы 1 ваучер равнялся 10-ти тысячам дененоминированных рублей. Выдача ваучеров была попыткой как-то урегулировать ход приватизации при отсутствии адекватной правовой базы.

Стоимость всего имущества была условно поделена на общее число граждан страны. 1 ваучер и обозначал долю, которой владел каждый отдельно взятый россиянин. По замыслу держатели ваучеров после окончания приватизации должны были получать некий процент прибыли от суммарных доходов предприятия, долей которого они владели.

Что происходило на самом деле

Ход приватизации теоретически регулировался двумя главными правовыми актами. Один из них был издан по инициативе лично президента Ельцина. Но на деле эти законы не действовали. Приватизация производилась огромной коррумпированной «машиной». Проценты и доли участников подтасовывались. В одних случаях предприятия силой захватывались их директорами. В других - в ход шли взятки чиновникам, которые должны были регулировать процесс и следить за соблюдением законов.

Ваучеры, которые были розданы населению, фактически мало что стоили. 2 ваучера в 90-ые годы меняли на одну бутылку водки или пару килограмм гречки. Простые россияне не знали, как поступать с этими документами, поэтому нередко просто выменивали их на еду. Ваучеры пачками скупались спекулянтами всех мастей, и в результате основная часть населения страны в приватизации вообще никак не участвовала.

Ценнейшая госсобственность почти «раздаривалась» тем, кто имел связи в Госкомимуществе и подчиненных организациях. В ходу была такая схема: реальная стоимость предприятия искусственно занижалась, после чего на залоговом аукционе оно продавалось за бесценок заинтересованному лицу. Особенно часто это практиковалось в отношении крупных объектов типа морских пароходств, заводов черных и цветных металлов, предприятий по добыче нефти и пр.

Результаты

Всего за весь период приватизации (процесс длился вплоть до 2006 года) было приватизировано более 120 тысяч бывших государственных предприятий. За эту ценность в казну государства поступило около 17 млрд долларов, что равнялось 505 млрд рублей по курсу 1 доллар = 30 рублей. 2/3 этой собственности было приватизировано в 1992-1997 годах. За нее государство выручило только 90 млн рублей с учетом буйствовавшей тогда гиперинфляции.

Благодаря варварской приватизации более 70% государственной собственности было продано за бесценок и переделено между «приближенными». Сейчас она приносит новым владельцам огромные доходы. На этой основе и сформировался процветающий тогда и сейчас класс олигархов. Другим негативным последствием безграмотной приватизации стал резкий спад производства и новый кризис в экономике.

В 90-ые годы много потеряло не только государство в общем, но и каждый россиянин в частности. Почти 80% населения не получило ни копейки за свою часть бывшей государственной собственности. Многие российские граждане считают приватизацию нечестной и готовы к пересмотру ее результатов.

Приватизация госсобственности на самом деле стартовала не 1 октября 1992 года, а еще летом 1991 года. Был принят закон «Об именных приватизационных счетах и вкладах в РСФСР».

Каждому гражданину России Сбербанк должен был открыть именной приватизационный счет, на который должны были зачисляться деньги от продажи приватизируемого имущества. При этом закон не разрешал снимать средства с приватизационных вкладов другим лицам.

Однако план с приватизационными счетами не был реализован. Вместо открытия счетов населению решили раздать ваучеры. Бесплатно.

Номинальная стоимость ваучера составила 10 тыс. рублей, исходя из оценки госимущества — предприятий страны. Все активы, подлежавшие приватизации, оценили в 140 млрд руб.

Когда правительство затеяло большую приватизацию, о последствиях для бизнеса или для граждан думали меньше всего. Важно было сохранить государство, стоявшее на грани экономического краха.

К этому времени, после десятилетий советской власти, бизнеса в стране не было, если не считать подпольных артелей, цеховиков.

Так что к приватизации ни граждане, ни бизнес, а точнее те работники, которые были заняты на государственных предприятиях, не были готовы.

И кто их в этом обвинит? Да, граждане не имели финансовой грамотности. Подавляющее большинство понятия не имело, что делать с этой бумажкой — ваучером.

Я помню, что часть денег потратил на покупку акций «Газпрома», «Регионнефтегаза» и на акции магазина «Березка», торговавшего за валюту импортными товарами, не доступными за рубли. Мне казалось, что это выгодное вложение, но «Березка» обанкротилась вместе с моей мини-долей. Еще меня окучивали фонды, предлагавшие продать акции. Я в итоге так и сделал спустя несколько лет. Выручил какую-то смешную сумму. Сколько именно, не могу даже вспомнить.

В общем, вся эта приватизация прошла мимо меня фактически. Как и большинства граждан.

Конечно, у россиян осталась обида. Получилось так, что если ты честно трудился, жил на зарплату, ты ничего стоящего не мог купить, никакой собственности за эти ваучеры.

Большинство россиян, вчерашних советских граждан, в итоге осознало, что вот они работали-работали при социализме, строили заводы и фабрики, прокладывали дороги, учили детей, а когда им сказали — возвращайтесь в капитализм, получите свою собственность обратно, то они остались не при делах.

То есть фундамент нового строя был заложен на костях обманутых людей. Если посмотрите статистику суицидов тех лет, очень много было таких случаев, когда глава семейства сводил счеты с жизнью, не имея возможности прокормить семью.

На этот аргумент обычно возражают так: если бы не провели приватизацию, то на фоне голода началась бы гражданская война, и жертв было бы несравнимо больше. Да, наверное, так могло быть. Но возникает другой вопрос: а почему ситуацию в экономике довели до такого состояния?

Не было внятной оценки собственности

Елена Иванкина, член российского подразделения International Real Estate Federation (FIABCI)

Приватизацией в России были недовольны практически все. Люди не стали собственниками своей страны. Уверена, 90% населения сейчас не сможет даже вспомнить, куда они дели ваучеры. Я, например, не помню. Наверное, продала какому-нибудь фонду.

У меня в то время, как и у большинства населения, не было денег на самое необходимое, и мне приходилось преподавать в семи разных вузах, в том числе я читала лекции на английском языке, чтобы поддержать прежний уровень жизни. Сейчас даже вспоминать страшно это время.

Власти, начиная приватизацию, очень торопились и не создали условий для граждан, которые хотели бы участвовать в бизнесе. В странах соцлагеря, в Чехии, например, рядовые граждане смогли стать за ваучеры владельцами кафе, магазинчиков, парикмахерских. В России же приватизировать можно было только крупные компании федерального и регионального уровня.

Приватизация была организована крайне неудачно. Не было внятной оценки той собственности, которую выставляли на приватизацию.

Оценку мелкого и среднего бизнеса вообще никто не проводил, а оценка крупных заводов все время была предметом споров. И вообще, оценка возможна лишь в рыночных условиях, а рынка в классическом понимании в начале 90-х просто не существовало.

По-настоящему об оценке собственности власти задумались только уже после старта ваучерной приватизации, в 1993 году, с подачи .

Неудивительно, что почти весь нынешний олигархат вырос из ваучерной приватизации 90-х. Тогдашняя приватизация была временем возможностей для людей молодых, грамотных и с деньгами.

Я восхищаюсь теми, кто понимает, из чего можно делать деньги: Потаниным, Мордашовым, Прохоровым... Я такой способностью не обладаю. Пыталась пойти в бизнес — создала фирму по купле-продаже земельных участков. Вложила собственные средства. А партнер искал клиентов. И быстро «кинул на деньги».

Некоторые дивиденды получают до сих пор

Понимая, что никаких двух машин «Волга» на свой ваучер не получу, я его никуда не вложил. Хотя семейному человеку было тяжело жить в те времена на полторы ставки доцента, оставил ваучер в качестве сувенира на память.

В моей коллекции ваучер занял достойное место рядом с талонами на водку и на сахар. Это свидетельство нашей истории и, уверен, что такие времена больше не вернутся.

Показательно, что сейчас, говоря о приватизации, гораздо чаще, чем ваучеры, вспоминают, причем в негативном ключе, залоговые аукционы. Мне кажется, за этим стоит определенное понимание, что в начале 90-х никто до конца не знал, как правильно приватизацию проводить.

Справедливости ради надо сказать, что ваучеры получили все, и некоторые граждане, обменявшие его, например, на акции «Газпрома», определенные дивиденды получают до сих пор.

А вот залоговые аукционы были продуманной акцией, не решившей ни задачу формирования эффективного собственника, ни пополнения государственного бюджета. И поэтому их результаты до сих пор остаются «притчей во языцех».

С высоты прошедших лет понятно, что сегодня аналоги ваучерной приватизации, по сути, невозможны, а сама эта тема больше интересна историкам, чем тем, кто думает о механизмах разгосударствления экономики в настоящее время.

Четверть века назад началась ваучерная приватизация. Как это было, что стало ее итогом, были ли альтернативы? Выиграли или потеряли простые граждане, что дала приватизация «красным директорам», кому в конечном счете достались советские фабрики и заводы?

Двадцать пять лет назад, 1 октября 1992 года, люди потянулись в сберкассы получать свои первые в жизни «государственные ценные бумаги» – приватизационные чеки, или, как их прозвали в народе, ваучеры. Две «Волги» по каждому из них пообещал глава Госкомимущества Анатолий Чубайс. Но что дальше делать с этими бумажками, люди не знали. Что вышло из одной из самых грандиозных распродаж в мировой истории?

Как это было

Чековая приватизация стала частью «большой» приватизации, которая включала в себя 5 способов приватизации, 3 варианта льгот трудовому коллективу, спецсхемы акционирования минимум для 8 отраслей и некоторых компаний (например, «Газпрома»). При этом на каждом предприятии могло быть использовано несколько способов приватизации, включая аренду с выкупом и т. д. Это было очень сложно.

Всю весну 1992 года реформаторы бились с Верховным Советом России по программе приватизации. Они хотели раздать госпредприятия всем поровну, а директора и профсоюзы – только трудовым коллективам, которые на них работают. И реформаторы медленно, но верно проигрывали эту борьбу, отступая шаг за шагом и вынужденно идя на компромиссы. Именно поэтому они решились на неожиданный ход: когда депутаты Верховного Совета разъехались на летние каникулы, они провели чековую приватизацию, как хотели, пользуясь чрезвычайными полномочиями по реформам, полученными президентом Борисом Ельциным после ГКЧП. Чековая приватизация стала указной, а не законной. Более того, она прямо противоречила принятым еще в 1991 году законам, которые предполагали именные приватизационные счета граждан.

Реформаторы спешили. Либерализация цен сильно ударила по людям, и реформы из чрезвычайно популярных в 1991 году сразу стали непопулярными. И пока их (реформаторов) не отстранили от власти, они торопились сделать необратимые шаги (пока могут), чтобы возврат к социализму стал невозможен.

Сколько стоил ваучер?

Стоимость ваучера фактически зависела от стоимости имущества, которое государство могло предоставить под их обеспечение. По словам Анатолия Чубайса, Госкомимущество первоначально предполагало продать за ваучеры 35% госпредприятий и имущества стоимостью 1,4 трлн руб. Этим и определялась номинальная стоимость ваучера – 10 тыс. руб.

Но это были старые балансовые цены имущества по итогам последней переоценки 1984 года. Отношения к реальной цене имущества они не имели. Поэтому реальную стоимость ваучера Госкомимущество оценивало намного выше – в 200–300 тыс. руб. Чубайс обещал две «Волги» за ваучер, для того чтобы заманить людей получать чеки.

По данным СМИ того времени, в 1993 году чек стоил в среднем около $10, а максимума достиг перед самым завершением чековой приватизации – в апреле 1994 года ($22,9).

Главная идея чековой приватизации была негативной (избавить государство от собственности), а не позитивной (передать эту собственность кому-то конкретно, такая задача даже не рассматривалась). Тогда было в ходу сравнение приватизации с канадским способом игры в хоккей: главное – бросить шайбу на «пятачок», а там ее кто-нибудь уже протолкнет в ворота.

Чубайс в 1994 году говорил: «Главной приятной неожиданностью – теперь уже можно, наверное, в этом признаться – было то, что приватизация все-таки состоялась. Честно говоря, я еще год назад для себя считал, что это вряд ли возможно сделать…»

Негативная задача была выполнена полностью. За 3 года (1992–1994) было приватизировано 110 тыс. предприятий (50% имевшихся на 1 января 1992 г.). Уже в 1994 году Госкомимущество считало, что более 50% ВВП производится на частных предприятиях. Переход от социализма к капитализму в России произошел, с пафосом заявляли реформаторы. Но было ли это победой?

«Но пораженья от победы ты сам не должен отличать»

Прежде всего реформаторы полностью проиграли Верховному Совету: около 74% акционируемых предприятий избрали второй вариант льгот, то есть коллективы получили по 51% акций. Именно этого хотели избежать реформаторы (введя даже спецкоэффициенты, чтобы сделать этот путь невыгодным), но именно это они получили. Трудовые коллективы и администрация получили почти 2/3 акций, «внешние» инвесторы – лишь около четверти.

Почему реформаторы были против трудовых коллективов (ТК)? По идеологическим соображениям. ТК заинтересованы в потреблении, а не накоплении, значит, будет максимальная зарплата при минимальном развитии. ТК не способны эффективно контролировать менеджмент. И, наконец, ТК не способны удержать собственность в своих руках. Так и произошло (об этом – чуть позже).

Вторым откровенным поражением реформаторов стало то, что они не смогли предоставить имущество под ваучеры. Если считать имущество по условным балансовым ценам (как был рассчитан номинал чека), результат приватизации стал таким: на 1 чек в среднем удалось купить 2,4 тысячерублевой акции. То есть государство в реальности предоставило только четверть того имущества, которое собиралось.

Почему грандиозное перераспределение собственности прошло без выстрелов? Потому что оно лишь зафиксировало сложившееся положение дел. После отказа государства от централизованного планирования директора предприятий оказались предоставлены сами себе. Хозяина над ними больше не было – ни министерства, ни партийной ячейки, ни ответственности за выполнение плана. И отдавать эту свою свободу они не хотели никому, особенно какому-то «внешнему» частному собственнику. Приватизация не стала революцией в отношениях собственности, она пошла по пути наименьшего сопротивления, и предприятия получили трудовые коллективы, а фактически их руководство, или, как тогда говорили, «красные директора» (т. е. еще советских времен, советской закалки). Реформаторы проиграли «красным директорам» подчистую.

Но чековая приватизация не стала завершением реформы собственности, наоборот, она стала отправной точкой, началом этой реформы. Вот что последовало потом.

Бесконечная переприватизация

1. Первая переприватизация – «красные директора» захватывают предприятия у ТК наперегонки с новыми, крайне агрессивными рейдерами.

2. ЧИФы (чековые инвестиционные фонды) и рейдеры вытесняют «красных директоров».

3. Реорганизация ЧИФов. В целом к окончанию чековой приватизации 650 ЧИФов собрали 60 млн чеков, свыше 20 млн человек стали их акционерами. Они не были преобразованы по каким-либо единообразным правилам и реформировались далее кто во что горазд – от банков до негосударственных пенсионных фондов. Открытый фондовый рынок так и не был организован, несмотря на огромное количество акций в обращении. Почти все сделки с акциями еще лет 5 после окончания массовой приватизации осуществлялись вне биржи.

4. Перепродажа предприятий крупному финансовому капиталу. В условиях высокой инфляции (как в 90‑е годы) выигрывают всегда те, кто первыми получает деньги. И этими «первыми» стали коммерческие банки. Они получали кредиты Центробанка (с процентом ниже инфляции) и со временем логично заняли командные посты в экономике страны (тогда появились термины «олигархи» и «семибанкирщина»). Потому что у них всегда был «кэш», свободные деньги. Способствовали этому и залоговые аукционы 1995 года. В конечном счете именно комбанки стали «наследниками» чековой приватизации и создали к 1998 году вокруг себя огромные промышленные холдинги или, как тогда говорили, финансово‑промышленные группы.

5. Эти холдинги были, как правило, выстроены не по принципам экономической целесообразности, а случайным образом, исходя из того, что удалось захватить. Что предопределило последующий этап реструктуризации, перестройки по логике экономических взаимосвязей и оптимизации финансовых потоков. Примерно в этой стадии и застал российский бизнес кризис 1998 года.

6. Банковский капитал так и не оправился от удара кризиса 1998 года. После девальвации

рубля и с ростом нефтяных цен и цен на металлы основными держателями «кэша» стали экспортеры. А основными рейдерами с начала нулевых – госчиновники и силовики. Это предопределило и следующий этап в эволюции отношений собственности – принявший широкие масштабы процесс «офшоризации» собственности даже (а возможно, прежде всего) на крупнейшие российские компании. Для защиты собственности от государства. Другие понадеялись на партнерство с авторитетными крупнейшими иностранными компаниями. Выстраивались и более экзотические схемы владения с помощью своих пенсионных фондов и некоммерческих организаций. В общем, каждый защищался от рейдерства чиновников в меру возможностей, вкуса и фантазии. Но все это не стало надежной защитой, что показал, в частности, пример «ЮКОСа».

Логическим концом процесса стала «ползучая национализация» частной экономики. Пользуясь гос-поддержкой и проблемами частного сектора во время кризиса 2008–2009 годов, госбанки и корпорации существенно укрепили свои позиции. Продолжается по сей день. По оценкам ФАС, сегодня 70% российского ВВП выпускается в госсекторе. От чего ушли – к тому вернулись. Змея проглотила свой хвост.

В стране, с которой мы копировали чековую приватизацию, – Чехии/Словакии – таких процессов переприватизации не было, до сих пор чековые фонды, созданные тогда, остаются основными владельцами предприятий. Если бы Россия создала вовремя (еще в процессе массовой приватизации) ликвидный фондовый биржевой рынок, многих проблем можно было бы избежать. Если бы ЧИФы были однообразно преобразованы в ПИФы, если бы не отрицательная реальная процентная ставка ЦБР, подкармливавшая крупные банки, если бы… Вряд ли имеет смысл продолжать.

Можно ли было провести массовую приватизацию как-то иначе? Можно, но только до момента массовой либерализации цен. После него Россия оказалась фактически обречена на ту сумбурную, непоследовательную, сумасшедшую, агрессивную, многоступенчатую эволюцию отношений собственности, «спусковым крючком» которой послужила массовая приватизация начала 90‑х годов.

Но даже и в этой ситуации можно было сделать все иначе. Например, в Польше не спешили с крупной приватизацией, а когда она сдвинулась с места, то в нее оказались заложены принципы: недопущение контроля менеджеров над своими предприятиями, учет мнения иностранных инвесторов и консультантов, выгоды от приватизации для всего общества в целом, борьба с коррупцией.

Мы видим совершенно иное отношение к приватизации. Не как к последнему и решительному бою с государством, а с точки зрения целесообразности возникающих форм ведения бизнеса и выгоды для общества в целом. В России таких задач перед приватизацией не ставилось. Была только одна цель – поскорее избавить государство от собственности любым путем. В надежде, что рынок сам все расставит по своим местам.

Так ли был неправ Чубайс?

Но ладно, это история страны, а что люди получили от приватизации? Нельзя сказать, что успех с ваучерами был заведомо невозможен. Вот вам история успеха.

Для этого надо было самостоятельно участвовать в чековых аукционах (этот путь выбрал только 1 человек из 6). И не в Москве. Например, на чековые аукционы было выставлено 28,7% акций «Газпрома», но на закрытые аукционы, в которых могли принимать участие только жители тех регионов, где у компании были основные фонды (и пропорционально стоимости этих фондов). В результате в Москве на 1 ваучер можно было купить 50 акций на $8,6 (при средней цене ваучера $10–23, т. е. сплошные убытки за 1994 год), а в Пермской области – 6000 акций на $1560. Если бы владельцы додержали свои акции с далекого 1994 года до сегодняшнего, то их пакеты стоили бы 0,6 млн руб. для москвича и 73 млн руб. для пермяка. А дивиденды за 2016 год составили бы 40 тыс. и 4,8 млн руб. соответственно. Две «Волги», говорите? Легко!

Но – никаких гарантий. Вложив свой чек в акции «Юганскнефтегаза», вы получили бы мгновенный доход в $332. В 15–20 раз больше стоимости ваучера. Отлично! Но, решив держать эти акции пожизненно, проиграли бы вместе с «ЮКОСом», который российское государство обанкротило. Вы потеряли бы все.

Будущего не знает никто, так что ваучерные успехи сродни рулетке. Выигрыш тут – не результат предвидения или продуманной стратегии, а просто элемент везения. Хотя все-таки кое-что делать было надо. Это как в том анекдоте, где человек просил у бога выигрыш в лотерею. Все просил и просил, пока не услышал сверху: «Да купи же ты лотерейный билет наконец!»

Большинство людей ничего или почти ничего не получили от чековой приватизации. Таковыми были почти все, продавшие свой ваучер, и почти все, вложившие его в ЧИФы – чековые инвестфонды. ЧИФы жили еще 4 года после окончания приватизации и даже выплачивали своим участникам дивиденды, но все меньше, а потом реорганизовались и в большинстве своем растворились. В сумме это – почти 100 млн чеков из 150 млн выпущенных. Да и оставшаяся треть населения, скорее всего, быстро перепродала свои акции впоследствии – своим директорам или сторонним инвесторам, не получив за них настоящей цены. С точки зрения обычного человека, чековая приватизация не дала ему ничего, но привела к несправедливому перераспределению собственности в пользу спекулянтов, скупивших чеки (или акции, купленные на них). Своей вины в том, что как-то не так распорядились чеком, люди не видят. А вот дикую вакханалию бесконечного передела собственности 90‑х годов помнят. Старт этому переделу дала именно чековая приватизация.

И, конечно, проблема завышенных ожиданий. Не запусти тогда Чубайс «утку» про две «Волги», может, отношение к приватизации у россиян и не было бы с таким огромным знаком минус. Кто за язык дернул? В общем, для людей ваучерная халява обернулась обманутыми надеждами.

А вот взгляд на эту проблему с другой стороны. Тоже история успеха. Как организовывали «приватизацию», из первых рук.

Глава еще советской «Северстали» Юрий Липухин в 2004 году раскрыл схему приватизации своего комбината (далее – цитата по «Форбс»): «Контрольный пакет в 51% предстояло распределить среди работников по закрытой подписке, а 29% должны были выставить на чековый аукцион. Так что липухинской команде надо было срочно скупать ваучеры на все доступные деньги. Деньги эти зарабатывали так. Под скупку акций была создана фирма «Северсталь-Инвест». По закону в приватизации не могли участвовать предприятия, в которых государственные компании имели более 25%. Поэтому в «Северсталь-Инвесте» сам комбинат имел лишь 24%. Остальными 76% владел лично [Алексей] Мордашов [зам Липухина по финансам]… Комбинат отпускал «Северсталь-Инвесту» металл по низким ценам. Огромную маржу от его перепродажи трейдерская фирма пускала на покупку ваучеров, а заодно и акций у рабочих. «Практически я торговал сам с собой, – говорит Липухин. – Цены я мог устанавливать любые, понимаете? Я, конечно, видел, что это чистейшая… что это фиктивная работа, не совсем правильная коммерция. Однако я контролировал действия этой фирмы, обеспечивал ее товаром и кредитами, защищал от всех контролирующих организаций, от налоговой инспекции, министерств, валютного контроля». По словам Липухина, «Северсталь-Инвест» не только получал металл по заниженным ценам, но и брал у комбината большие кредиты. Деньги накапливались быстро. И в результате чекового аукциона менеджеры «Северстали» сумели заполучить почти весь выставленный на торги пакет акций… Со временем «Северсталь-Инвест» выкупил почти все акции и у трудового коллектива. «Тогда были очень трудные времена, часто не выплачивали заработную плату, и люди охотно продавали свои акции», – вспоминает Липухин. Не упоминая при этом, что часть денег, ушедших в «Северсталь-Инвест» из-за низких отпускных цен комбината, могла бы пойти на выплату тех же самых зарплат» [конец цитаты]. В конечном счете Мордашов выкупил и долю Липухина. Сегодня он – № 2 в российском рейтинге «Форбс» с $17,5 млрд. И комментирует ситуацию так: «Мы ничего не захватывали, ни на кого не наезжали, не использовали государственные органы или коррупцию. Все, что мы приобретали, мы покупали за деньги». По-своему он тоже прав.

Были ли альтернативы

История не знает сослагательного наклонения. Но обсуждать альтернативы, тем не менее, имеет смысл – только так можно оценить сделанный политическими лидерами выбор. А выбор у них, конечно, всегда был.

Программа «500 дней» не предполагала чековой приватизации. Как и быстрой массовой приватизации вообще. По мысли авторов (включая и автора данной статьи), приватизация должна была бы растянуться на многие годы и проводиться без спешки. И предшествовать либерализации цен. Приватизация должна была как раз оттянуть на себя значительную часть «денежного навеса» (замороженные вклады в Сбербанке и Внеш-экономбанке, наличные сбережения). В результате проводимая позже либерализация цен не дала бы такого резкого скачка инфляции. Главной тогда представлялась малая приватизация. А акционирование промпредприятий и продажа их акций в последующем должны были cнять излишние деньги в сфере безналичного оборота. Можно было пойти по этому пути? Конечно, можно. Но реформаторы слишком спешили.

Другой альтернативой можно было бы признать и отказ от приватизации, как бы странно это ни звучало. Пример – Китай. Там никогда не было никакой приватизации, тем не менее частный сектор, который вырос рядом с государственным, сегодня производит более 50% ВВП.

Напомню, что сегодня доля частного сектора в РФ, по оценке ФАС, менее 30%. Как видим, приватизация нам явно не помогла. В терминах начала 90‑х годов мы вернулись назад, в социализм.